Карусель


Страница тега "Детский писатель Елена Пономаренко"

Описание страницы тега

ОПАЛЁННОЕ ДЕТСТВО

ТРИ СЕСТРЫ

ЕЛЕНА ПОНОМАРЕНКОНас было три сестры: Рэма, Майя и Кима. Имена странные, но так нас назвал отец, он был партийным работником.
В доме у нас было много книг с портретами Ленина и Сталина. И в первый же день войны мы закопали их в сарае.
Наша мама перестала улыбаться после ухода на фронт Ремы. От нее мы не получили ни одного письма. Она как ушла добровольцем двадцать третьего июня, так больше о ней ничего не было известно. В доме всё чаще и чаще по ночам был слышен плач мамы. Мы закрывались в своей комнате и тоже плакали, думая, что мама нас не слышит.
— Девочки! Не надо! Давайте раньше времени хоронить не будем! Жива она! Жива!
...Мама ходила по деревням под Минском, чтобы менять свои крепдешиновые платья, платки на продукты. Мы с Майей ждали её, прислушиваясь ко всему: вернется или не вернется — Старались отвлечь друг друга от этих мыслей; вспоминали, как до войны ходили на озеро, как танцевали в школьной самодеятельности. Хорошей и такой далекой прошлая жизнь была.
— Кима, очень долго нет мамы. Когда вернется — Нет уже шесть часов, уж не случилось ли чего?
— Мама вернётся, — твердо и уверенно заявила моя сестра. — Прошлый раз почти два дня её не было, вспомни, Кима?
— С каждым разом задерживается и задерживается, — задумчиво ответила я сестре.
Мы ждали ещё три дня... Спать не ложились. На улицу не ходили, так велела нам мама. Есть хотелось неимоверно, но мы молчали и не разговаривали с сестрой ни о чём, потому что думы были только о маме.
— Девочки! — дверь открылась и вошла наша соседка Юлия Степановна. — Маму вашу забрали в комендатуру. Когда отпустят, не знаю. Просила за вами присмотреть да накормить. Я картошки сварила. Садитесь.

Далее »

ОПАЛЁННОЕ ДЕТСТВО

ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО ПЕПЕЛИЩЕ

ЕЛЕНА ПОНОМАРЕНКОСтали бомбить деревню, а нас у мамы шестеро... И все были, как говорили наши соседи: «Мал мала меньше!»...
Самый старший я, мне было тринадцать лет.
Сначала мы ничего не могли понять и просили всех солдат, что отступали через нашу деревню, взять нас с собой.
— Прости, сынок! — ответил мне солдат. — Прости, нас, что уходим и оставляем вас. Стыд глаза режет. Сделать ничего не можем и изменить пока тоже. Вас бы всех надо забрать...
— Куда же мы? А хозяйство? — посмотрев на солдата, ответил я.
— Мы в лес уйдем. Да и вы скоро вернётесь... Ведь вернётесь? Мне отец обещал, что скоро война кончится. Она ненадолго! — подбадривал я солдата, продолжая поддерживать с ним разговор.
— Вас у мамки сколько?
— Шестеро. Из мужиков были только папка и я, остальные девчонки. Ленка и Танюшка совсем маленькие. По очереди их нянчим, пока мама по дому управляется.
— У меня тоже трое осталось... Такой же сорванец ими верховодит. Послал им письмо, да разве теперь письма дойдут? — размышлял солдат.
— Миша, надо коров подоить! — крикнула с порога мама. — Молока солдатам в дорогу дать не помешает. Хлеба я испекла.
— Пойду я, дяденька солдат! Некогда мне... Работы много, день ещё только начался, — по-хозяйски ответил я солдату.
— Славный у тебя мужичок! — похвалил меня солдат. — Хозяйственный, домовитый.
— Так на него только одна надежда и осталась. Он и за брата им и за отца. Пока слушаются... — улыбнулась моя мама, а у самой в глазах слёзы.

Далее »

ОПАЛЁННОЕ ДЕТСТВО

ОСТАЛСЯ ЗА СТАРШЕГО

ЕЛЕНА ПОНОМАРЕНКОВ этот день солнце светило так ярко, и даже совсем не верилось, что мой отец уходит на войну. Мама с папой думали, что мы ещё спим, а я лежал с сестрёнками и мы втроём тихо-тихо плакали.
Мы видели сквозь тюль, как папа долго целовал маму — целовал лицо, руки, и были удивлены тому, что он никогда её так крепко не целовал. Потом они вышли во двор, мама громко запричитала, повиснув у отца на шее. Тогда и мы выскочили, подбежали к отцу, обхватили его за колени. А он нас почему-то не успокаивал, только наклонился и обнимал всё крепче и крепче, прижимал к себе.
— Будет тебе, будет, Люба, — сказал отец немного нас, отстраняя от себя. — Детей напугаешь! Береги их! Постарайтесь выехать их Минска и, чем быстрее, тем лучше.
— Василь! — совсем по-взрослому обратился ко мне отец. — Ты остаёшься за старшего. Смотри, сын, когда вернусь, чтобы все были живы и здоровы. Матери во всём помогай, сестёр не смей обижать! Помни, ты теперь остаёшься за старшего, — повторил он мне.
— Годков бы ему поболее, — вытирая слёзы, сказала мама. — А то всего-то шесть...
— Уже шесть! — поправил мать отец. — Мужчина растёт, защитник! — и отец ласково потрепал меня за волосы.
— Правильно я говорю, сын? — спросил он у меня, наклонившись. — И не плакать больше. Хватит, Люба, слёз. Мне надо идти. Ждите писем. Сын, проводи меня до поворота.
Мы шли с отцом и ни о чём не говорили, просто шли молча. Я старался успевать в такт его шагов, но получалось плохо: отставал от отца. У поворота он ещё раз прижал меня к себе.
— На, сын, сохрани! — отец снял с шеи на нитке крестик и передал его мне.
— Обязательно сохраню, папка, — ответил я ему.
Мы попрощались. Тогда я не представлял и даже, не думал, как нам будет трудно без него. Там, у поворота, я долго стоял и махал ему вслед.

Далее »
  
 
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(1 голос, в среднем: 5 из 5)