— Хотите быть чистеньким? Не получится! Не те времена! Знаете, кто на меня давит?! Да они меня и вас в порошок сотрут, с грязью смешают, если не сделаем того, чего они пожелают! Мы просто черви перед ними!
Настырная грузинка в тот же день улетела в Тбилиси. Позже выяснилось, что её отец работал директором санатория, обеспечивал путёвками нужных людей в Москве.
После демобилизации из армии в 1947 году я семь раз менял место работы и вынужден был уезжать из одного города в другой. В этом винить надо прежде всего самого себя, укоренившуюся установку постоянно стоять за правду, которая, видно, перешла по наследству мне от отца, не раз страдавшего из-за борьбы за справедливость.
Везде помимо моего желания портились мои отношения с начальством. Пожалуй, так до конца я, недалёкий человек, и не усвоил того, что надо вести себя сдержаннее, мудрее, лучше угадывать, чувствовать ту тонкую, едва уловимую грань, когда борьба за справедливость становится неразумным донкихотством, бесполезной по результатам, начинает грозить тебе и — что ещё хуже — твоей семье нежелательными последствиями.
В декабре 1981 года на вечере, посвящённом Александру Фадееву, выступая в присутствии нескольких сотен людей со всей области, я без всякого умысла ни слова не сказал о Л. Брежневе. Как мне представлялось, отмечается юбилей знаменитого писателя, нашего земляка, и я поступлю унизительно для присутствующих, если в такой час буду верноподданнически, по сути дела лицемерно вещать о своей любви к генсеку.
Но эту установку дружно опровергли выступившие после меня московские писатели Ю. Верченко и А. Алексин (уехал впоследствии в Израиль) и местные секретари горкомов и райкомов партии, с блеском продемонстрировавшие, как надо восторженно восхвалять престарелого партийного вождя. Слушая их, можно было подумать, что все собрались здесь чествовать Брежнева, а не выдающегося писателя Фадеева.
На следующий день во время лекции на пятом курсе вдруг открылась дверь аудитории, вошёл декан факультета и, подойдя близко ко мне, сообщил, что позвонили из обкома партии, меня приглашают сейчас же подойти к телефону. До конца лекции осталось десять минут, пришлось прервать её, извиниться перед студентами и отпустить их. Из телефонного разговора выяснилось, что меня сейчас же вызывают к Соболеву Н.И., областному стражу идеологических устоев жизни.
Понравилось это:
Нравится Загрузка...