МЕМУАРЫ

Карусель


СУД В ТОКИО

Суд в Токио-3... Главный автор книги Смирнов Лев НиколаевичСуд в Токио-3... Теперь Ёсукэ Мацуока на пять долгих лет исчезает с мировой арены. Кажется, имя его предано забвению. Но в начале 1946 года миру снова напоминают о нем. На сей раз бывший министр иностранных дел фигурирует в качестве одного из наиболее злостных заговорщиков против мира. Фотографии изображают его то в тюрьме Сугамо, то в зале заседаний Международного военного трибунала.
Наконец оглашается обвинительное заключение. Председатель Трибунала австралиец Уэбб спрашивает подсудимых, признают ли они свою вину. Доходит очередь и до Мацуока. Опираясь на палку, он подходит к свидетельскому месту и твёрдо по-английски отвечает: «Я не признаю себя виновным ни в одном пункте обвинения».
Трудно было бы Мацуока занять и защищать столь безнадёжную позицию, если бы ему пришлось, как и его коллегам, два с половиной года просидеть на скамье подсудимых. Но судьба оказалась к нему милостивой. Едва развернулось судебное следствие, как в июне 1946 года Ёсукэ Мацуока скончался.
Этого фашиста, ярого поклонника Гитлера, одного из главных поджигателей Второй мировой войны, лжеца, лицемера и предателя, хоронили торжественно. На траурную церемонию прибыли первый послевоенный премьер Японии Сидэхара и его преемник Сигару Ёсида, возглавлявший японское правительство в то время. Почтили память Мацуока все японские и американские адвокаты (последние в большинстве были в военной форме армии США). Свежий могильный холм скрылся под множеством живых цветов и венков. Суд в Токио-3...
Все эти почести воздавались не случайно. Люди, подобные Мацуока, были ещё очень нужны своим хозяевам. Ведь это был период, когда зримо набирала силу «холодная война»...

ПЕРЕД СУДОМ ИСТОРИИ

Перед судом истории... Иван Иванович Коваленко, доктор исторических наук, японовед.Перед судом истории... 23 декабря 1948 года в токийской тюрьме Сугамо был приведён в исполнение приговор токийского трибунала, приговорившего к смертной казни через повешение семь главных японских военных преступников, которые несли основную ответственность за планирование, подготовку и развязывание многочисленных войн и военных конфликтов против миролюбивых стран и народов Дальнего Востока.
Трудно переоценить международное значение этого уголовного процесса. Приговор токийского трибунала явился не только актом справедливого возмездия за преступные деяния, совершенные японской правящей кликой против человечества, но и стал грозным предупреждением для тех, кто хотел бы вновь развязать новую мировую войну и поставить мир на грань катастрофы.
За 36 лет, прошедшие со времени этого международного процесса, в мире появилась большая литература, посвящённая суду в Токио. В Японии, США, ФРГ, Англии, Франции, Италии вышло большое количество капитальных изданий, различного рода исследований монографического характера, много мемуарной и документальной литературы, написано немало хороших и плохих книг, статей, брошюр, в которых высказываются самые противоположные точки зрения как на сам процесс, так и на его воздействие на послевоенное развитие Японии.
Если здравомыслящие исследователи правильно считают, что суд в Токио оказал огромное влияние на всю политическую жизнь Японии, явился мощным стимулом для усиления борьбы японского народа за мир, демократию и социальный прогресс, то реакционно настроенные учёные и политические деятели силятся доказать, что токийский процесс был исторической ошибкой, делают неуклюжие попытки реабилитировать преступников, создать им ореол мучеников.
На фоне этого потока псевдонаучной и заведомо фальсифицированной макулатуры книга советских юристов Л.Н. Смирнова и Е.Б. Зайцева является, пожалуй, единственным правдивым произведением, в котором на основе огромного фактического материала широко и объективно воспроизводится история военных преступлений японской военщины, научно и глубоко проанализирован агрессивный путь японского милитаризма, даётся исчерпывающая характеристика наиболее одиозных представителей господствующего класса, которые несли наибольшую долю ответственности за гибель миллионов ни в чем не повинных людей, за массовые разрушения материальных и культурных ценностей целых пародов.
Книга Л.Н. Смирнова и Е.Б. Зайцева написана в ярком документально-публицистическом стиле, живо воспроизводит чудовищные преступления японской военщины, беспощадно клеймит тех, кто готовил войну, плёл заговоры против миролюбивых народов, показывает, к каким коварным и изощренным методам прибегали японские изверги для истребления миллионов и миллионов человеческих жизней. Перед судом истории...
Особый интерес для советского читателя представляют те главы книги, в которых повествуется о том, как готовилась война против Советского Союза, как японская правящая клика провоцировала различные конфликты против нашей советской, социалистической Родины.
Получив сокрушительный отпор в районе озера Хасан в августе 1938 года и на реке Халхин-Гол летом 1939 года, японская военщина не решалась в одиночку напасть на Советский Союз и искала себе достойного союзника для развязывания войны против СССР.

ЗОВ МИРА

Зов Мира...

ЗОВ МИРА!
Будь человеком, встань на защиту мира! Зови друзей и знакомых!
Ты должен перевести это на свой язык и распространить в Интернете!

Зов Мира: Будь человеком, встань на защиту мира! Зови друзей и знакомых! Зов Мира

СУД В ТОКИО

Суд в Токио-2... Главный автор книги Смирнов Лев НиколаевичСуд в Токио-2... Большинство рассчитывало хотя бы частично утопить правду в болоте многословия, елико возможно, затянуть процесс. Почти год — с 24 февраля 1947 года по 12 января 1948 года — защита представляла своп доказательства. Эти усилия адвокатов получили отражение в стенограмме, включавшей 20171 страницу. Суду было представлено 1602 документа и 524 свидетеля. 31 день длилась заключительная речь защиты, объем стенограммы которой составлял 6033 машинописные страницы. Для сравнения укажем, что обвинение произносило заключительную речь 14 дней, а объем стенограммы составлял 3126 страниц. И столь широкие, необоснованно широкие возможности были предоставлены для защиты тем, кто, находясь у власти, казнил, пытал, заключал без суда и следствия в концентрационные лагеря многие сотни тысяч ни в чем не повинных людей.
Однако Кэндзи Доихара из всех подсудимых наиболее сдержанно, мы бы сказали, скупо использовал эти возможности. Его они не прельщали. Как опытный разведчик, он был способен лучше других оценить силу улик, собранных обвинением. Однако заставить совсем молчать своих адвокатов, как молчал он сам, Доихара, конечно, не мог. Да и не хотел этого: ведь полный отказ от фазы защиты мог быть истолкован как его молчаливое согласие с тем, что утверждало обвинение. Когда же адвокаты вступили в дело, то, кроме неприятностей и конфуза, это ничего не дало старому разведчику, хотя его фаза защиты и была самой короткой на процессе.
Защита, например, пыталась доказать недоказуемое: будто Кэндзи Доихара был другом китайского народа и ни в каких интригах, связанных с организацией автономных правительств по всему Китаю, он, разумеется, участия не принимал. Подтвердить это был призван свидетель Макото Аидзава, служивший под командованием Кэндзи Доихара — главы военной миссии в Мукдене с апреля 1933 по март 1936 года. Пока зачитывались показания самого Аидзава (он ведал отделом прессы при военной миссии в Мукдене), все шло гладко. Но вот его взял в оборот обвинитель китайский судья Ни.
Вопрос: Когда вы работали под командованием Доихара, знали ли вы, что в 1935 году он предпринял политическое наступление для создания независимого государства в Северном Китае под угрозой послать пять дивизий за Великую Китайскую стену и посадить императора Маньчжоу-го в Пекине?
Ответ: Я ничего не знаю об этом. Суд в Токио-2...
Вопрос: Знаете ли вы, что он был в районе Пекина и Тяньзиня в ноябре 1935 года в связи с вышеназванным движением?
Ответ: Да.
Вопрос: Знаете ли вы, что газеты всего мира сообщали о деятельности Доихара в районе Тяньзиня и Пекина в связи с организацией движения за автономию пяти провинций?

СУД В ТОКИО

Суд в Токио-1... Сегодня многие пишут, что почти половина россиян в возрасте от 18 до 24 лет ничего не знает о Нюрнбергском процессе. Да, может быть, хотя это не совсем верно, мы по своей работе знаем об этом более точно, чем кто-либо. Ещё в 2005 году, когда мы начали проводить первый Международный творческий конкурс писателей и журналистов «Вечная Память», ещё тогда, в 2005 году, многие люди в России просто не знали о дальневосточной войне СССР против милитаристской Японии, не говоря о Международном Военном Трибунале для Дальнего Востока, известном как «Токийский процесс». Кстати, в отличие от Нюрнбергского процесса, он проходил более 30 месяцев — с 3 мая 1946 года по 12 ноября 1948 года. Это был суд над главарями-руководителями японского милитаристского правительства, но почему-то в списке осужденных так и не оказался император Хирохито?..
Открывать эту малоизвестную тему (или неизвестную) для большинства граждан России в рамках нашего конкурса мы тогда попросили ныне покойного академика РАН, директора Института Дальнего Востока РАН Титаренко Михаила Леонтьевича, — нашего друга, единомышленника и партнёра по проведению конкурса «Вечная Память». Благодаря ему нам удалось начать открывать всю историю Дальневосточной эпопеи Второй мировой войны вместе с малоизвестной историей её главного героя — Маршала Советского Союза А.М. Василевского. До того времени он был настолько неизвестен в России, что о чем даже американцы говорили в своих фильмах об уничтожении Квантунской армии на материковой части Дальнего Востока — в Маньчжурии и Корее. А сегодня, накануне 20-летия МТК «Вечная Память», редакция журнала «СЕНАТОР» предлагать своим читателям книгу «Суд в Токио» председателя Верховного Суда СССР, бывшего помощника главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе и заместителя обвинителя от СССР на Токийском процессе Льва Николаевича Смирнова и его соавтора, журналиста-международника, Евгения Борисовича Зайцева. Суд в Токио-1...
Здание Международного Военного Трибунала в Токио.Надо отметить, что Международный Военный Трибунал для Дальнего Востока — это международный военный суд над японскими преступниками, проходивший в Токио с 3 мая 1946 года по 12 ноября 1948 года. Для проведения процесса был сформирован специальный судебный орган, в состав которого вошли представители одиннадцати государств: США, Китай, Великобритания, Австралия, Канада, Франция, Нидерланды, Новая Зеландия, СССР, Индия и Филиппины.
В качестве обвиняемых к участию в процессе было привлечено 29 человек, главным образом из числа высшего военного и гражданского руководства Японской империи. В ходе процесса было проведено 818 открытых судебных заседаний и 131 заседание в судейской комнате; трибунал принял 4356 документальных доказательств и 1194 свидетельских показания, из которых 419 были заслушаны непосредственно трибуналом. Семеро обвиняемых, включая двух бывших премьер-министров Коки Хирота и Хидэки Тодзио, были приговорены к смертной казни через повешение и казнены 23 декабря 1948 года во дворе тюрьмы Сугамо в Токио. 15 обвиняемых были приговорены к пожизненному заключению, ещё трое — к разным срокам заключения. Двое обвиняемых умерли во время процесса, один был признан невменяемым в связи с психическим заболеванием (пропагандист Сюмэй Окава), один (бывший премьер-министр Фумимаро Коноэ) — покончил жизнь самоубийством накануне ареста...

Суд в Токио-1... Япония - суд в Токио

ВСЕ, ЧТО БЫЛО НЕ СО МНОЙ, ПОМНЮ!

Всё что было... Татьяна Белякова, судья, литераторВсё что было... Наиболее важные уроки жизни мы встречаем в детстве. Детство... Чудесная пора! В каком бы состоянии земного шара оно не проходило. Беззаботное детство или скрытое волнениями и тревогами. Счастливое и не очень. Оно бывает у каждого человека. Все мы родом из детства. Сила и слабость нашего характера, доброта, отзывчивость и злобность — всё берёт свои корни там, в далёком детстве.
Если сравнить по протяжённости всех периодов нашей жизни, то выделить, что на детство выпадает самый короткий отрезок времени, но по восприятию ему нет длинных: то, что человек получил в самом начале — уроки добра, любви или жизни — то и понесёт он в себе дальше до конца своих дней.
Говорят, что в запасниках мозга обнаруживается память о каждом прожитом нами день. Возможно, так оно и есть, потому что время от времени запоминается, удивляет и поражает, выдаёт нам воспоминания о давно забытых событиях. Особенно чётко вспоминаются события далёкого детства. И чем дальше оно осталось, тем явственнее память образовывались и чувства, когда-то потрясающие детскую душу.
Моё поколение пришло в мир почти сразу после войны. Поэтому война, похоже ленточка в косичку вплеталась в нашу жизнь. Мы не видели видимой, не застали развалин свободных сёл и городов (мемориалы не в счёт!), но, минувшая до президента, пришла на свет, война прочно вошла и в нашу жизнь, оставив в ней неизгладимый след. Для нас слова «героизм» и «мужество» были усвоены смыслом, а не просто звуками и буквами. Мы застали воинов-победителей, жили рядом с ними, могли своими детскими пальчиками трогать их шрамы. Народ только что пережил тяготы страшной, жестокой войны. Всё ещё было свежо в памяти. Только об этом убийстве, снимали фильмы, писали книги и песни. Мы выросли на песни Гражданской и Отечественной войны. Не только мальчишки, но и девчонки были заражены всеобщей готовностью, целью желания осуществления подвиг во имя любимой Родины.
Всё что было... Самой любимой игрой у нас была игра «в войну». Готовились к ней основано — и мальчишки, и девчонки пробовали себе оружие. Частенько отцы или дедушки помогают нам выстругивать автоматы, винтовки, гранаты. Редко кто бегал с палкой вместо «оружия». Фашистами выбирали тех, кого особенно не любили. И, если случалось попадать к «в плен», терпели любые пытки, но не выдавали своих друзей, товарищей по игре. Иногда игра кончалась синяками и кровоподтёками. И взрослые тогда бросились объяснять нам, что в игре всё должно быть «понарошку»: игра есть игра, и нет в ней места реальным испытаниям и трудностям. Мы были с этим в корне не встречались. Нам удалось обнаружить по-настоящему проверку себя, возбудить уголовное дело по уголовному делу, поэтому и были наши игры, возможно, проявления жестокости...

МАЛЬЧИШКИ, МАЛЬЧИШКИ…

Огнев Александр Васильевич, ветеран Великой Отечественной войны, член Союза писателей России. Заслуженный деятель науки РФ.Отец мой был невысокий, коренастый, ходил тяжеловатым твёрдым шагом, какой бывает у человека сильного, уверенного в себе. Казалось: если он встанет и не захочет сдвинуться, то его уже ничем не столкнёшь с места. Его считали в деревне правдолюбом, умным человеком. Он не матерился, не курил и не терпел водку и самогон, ограничиваясь в праздник кружкой пива. Правда, как я слышал, дважды в своей жизни он сильно напился. Первый раз на своей свадьбе. Ему было тогда семнадцать лет, дед после долгого нервного разговора убедил его в необходимости жениться: неожиданно умерла бабушка, в доме нужна была хозяйка, надо было поднимать и двухлетнего Толю (в одной семье дед и отец с матерью впоследствии не ужились, пришлось дедушке самому жениться на нелюдимой вековухе из Горшкова). Когда из хутора Пестова, где жила невеста, в морозный февральский вечер ехали домой в праздничных санках по лесной дороге, отец внезапно разбушевался, зачем-то снял и забросил в глубокий снег сначала один валенок, а потом и другой. Его уговаривали, упрашивали, ругали, а он перед всеми выкобенивался, не хотел надевать валенки и при этом кричал, что скоро он поедет учиться в город. Что стряслось с ним — одному богу, как говорится, известно.

ПЕСНЯ, СПАСЁННАЯ БЕРНЕСОМ

Марк Бернес - Mark BernesБольшую популярность Марку Бернесу принесли роли в кинокартинах, посвященных Великой Отечественной войне, особенно роль Аркадия Дзюбина в фильме «Два бойца», где он с поразительной задушевностью и простотой спел песню «Тёмная ночь», а также стилизованную «под одесские песни» «Шаланды».
Первый публичный концерт Марка Бернеса состоялся в Свердловске в Доме офицеров 30 декабря 1943 года, после чего последовало концертное турне по Уралу. В Москве начал выступать с конца 40-х гг., сначала на вечерах в Домах творческой интеллигенции.
Предъявлял высокие требования и к музыке, и к стихам. Долго и придирчиво работал: из 82 песен репертуара Марка Бернеса более 40 создано по его заказу или с прямым участием, они становились его «авторскими» песнями.
Скоро любители хорошей песни отметят 110-летний юбилей со Дня рождения Народного артиста РСФСР Марка Наумовича Бернеса. Сегодня немногие знают, что каждая песня у Бернеса была маленьким спектаклем, ведь недаром про него говорили, что «Бернес поёт не голосом, а сердцем!».
Была в его репертуаре и запрещённая в советское время песня, сейчас её знают все, а в послевоенные 40-е годы по идеологическим соображениям её запрещено было транслировать по радио и исполнять на концертах. Речь идёт о песне «Прасковья» или как её теперь называют «Враги сожгли родную хату...»; автор музыки Матвей Блантер, слова Михаила Исаковского, кстати, вполне закономерно ставшей для проекта мемориала «Плач России» своеобразным гимном (эта же песня включена и в киноленту «Плач России», посвящённой одноимённому проекту журнала «СЕНАТОР и Фонда «Маршалы Победы»).

ПОКОЛЕНИЕ КОРЧАГИНЫХ: НАША ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА!

Огнёв Александр Васильевич — педагог, писатель, публицист, участник Великой Отечественной войны, лауреат МТК «Вечная Память». Заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук, профессор, член Союза писателей России.Во время крайне утомительного перехода, когда казалось, что невозможно сделать очередной шаг, нам разрешили краткий отдых, мы повалились на землю, многие сразу заснули, а вблизи нас сидели бойцы другой части. Высокий политрук с наслаждением громко читал им стихи о Василии Тёркине, они навсегда захватили меня.
Сначала мне довелось воевать в Смоленской области, переходить реки Угру, Десну, штурмовать Ельню — они названы в произведениях Твардовского. При наступлении на станцию Глинку, отмеченную поэтом, я был ранен. В «Родине и чужбине» он вспомнил ельнинский большак, сожжённое немцами село Язвина, где ему выдали метрическую справку о рождении. Возможно, именно это село попало нам по пути, когда мы преследовали врага. Оно пылало огромнейшим факелом, войти в него было невозможно, мы вынуждены были обойти его.
Когда «Мессер» низко пролетал над нами, мы дружно палили в него кто из чего мог. И тот внезапно рухнул на землю, превратился в груду металла. Мы подбежали к нему. Сразу нашлись два ручных пулемётчика, которые захотели получить документ о том, что это именно они сбили фашистского стервятника. Среди претендентов оказалось и до десятка солдат, стрелявших из винтовок. За уничтожение «Мессера» полагалось получить медаль или деньги. Весомых доказательств ни у кого не было, разгорелся горячий спор. К нам подошёл подполковник из штаба дивизии, он послушал распетушившихся претендентов, развёл руками, достал из кобуры пистолет, выстрелил в небо и сказал: «Это я сбил фрица». Посмеялись мы и разошлись.

ПОКОЛЕНИЕ КОРЧАГИНЫХ: НАША ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА!

Огнёв Александр Васильевич — педагог, писатель, публицист, участник Великой Отечественной войны, лауреат МТК «Вечная Память». Заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук, профессор, член Союза писателей России.— Хотите быть чистеньким? Не получится! Не те времена! Знаете, кто на меня давит?! Да они меня и вас в порошок сотрут, с грязью смешают, если не сделаем того, чего они пожелают! Мы просто черви перед ними!
Настырная грузинка в тот же день улетела в Тбилиси. Позже выяснилось, что её отец работал директором санатория, обеспечивал путёвками нужных людей в Москве.
После демобилизации из армии в 1947 году я семь раз менял место работы и вынужден был уезжать из одного города в другой. В этом винить надо прежде всего самого себя, укоренившуюся установку постоянно стоять за правду, которая, видно, перешла по наследству мне от отца, не раз страдавшего из-за борьбы за справедливость.
Везде помимо моего желания портились мои отношения с начальством. Пожалуй, так до конца я, недалёкий человек, и не усвоил того, что надо вести себя сдержаннее, мудрее, лучше угадывать, чувствовать ту тонкую, едва уловимую грань, когда борьба за справедливость становится неразумным донкихотством, бесполезной по результатам, начинает грозить тебе и — что ещё хуже — твоей семье нежелательными последствиями.
В декабре 1981 года на вечере, посвящённом Александру Фадееву, выступая в присутствии нескольких сотен людей со всей области, я без всякого умысла ни слова не сказал о Л. Брежневе. Как мне представлялось, отмечается юбилей знаменитого писателя, нашего земляка, и я поступлю унизительно для присутствующих, если в такой час буду верноподданнически, по сути дела лицемерно вещать о своей любви к генсеку.
Но эту установку дружно опровергли выступившие после меня московские писатели Ю. Верченко и А. Алексин (уехал впоследствии в Израиль) и местные секретари горкомов и райкомов партии, с блеском продемонстрировавшие, как надо восторженно восхвалять престарелого партийного вождя. Слушая их, можно было подумать, что все собрались здесь чествовать Брежнева, а не выдающегося писателя Фадеева.
На следующий день во время лекции на пятом курсе вдруг открылась дверь аудитории, вошёл декан факультета и, подойдя близко ко мне, сообщил, что позвонили из обкома партии, меня приглашают сейчас же подойти к телефону. До конца лекции осталось десять минут, пришлось прервать её, извиниться перед студентами и отпустить их. Из телефонного разговора выяснилось, что меня сейчас же вызывают к Соболеву Н.И., областному стражу идеологических устоев жизни.

    
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(1 голос, в среднем: 5 из 5)
Оргкомитет МТК «Вечная Память» напоминает, что в Москве проходит очередной конкурс писателей и журналистов, посвящённый 80-летию Великой Победы! Все подробности на сайте конкурса: www.victorycontest.ru Добро пожаловать!